Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
– Почему?
Мантас пожимает плечами.
– Чтобы мне не пришлось испытать того же, что ему, – говорит он и замолкает. – Мы договорились, что я останусь в системе, а он будет рассказывать мне о прошлом, – помолчав, прибавляет он. – Мы так договорились, и ему стало легче видеть сны.
– Как Дане, – говорю я.
Мантас не отвечает. Потом говорит:
– Когда его не стало, я решил избавиться от оболочки.
– Но что это тебе дает?
Мантас поднимает с земли пару камешков, один бросает мне.
– Почти ничего.
Он катает камешек на ладони, я делаю то же самое. С виду моя ладонь ничем не отличается от его, потому что оболочка прилегает безупречно, и она телесного цвета, как кожа у Ины и Мантаса.
– Видишь камень?
– Ну…
– Неровный?
– Неровный.
– Но ты никогда не узнаешь, что он сырой, разве что на язык положишь.
– А он сырой?
– Да.
– Разве так бывает?
– Как бывает? Чтобы камень намок? Грита, только что дождь прошел.
– Ты реально чувствуешь, что он мокрый? – Я кручу камешек в пальцах, и он кажется мне искусственным, как игральный кубик.
– Я же говорю.
Мне хочется поспорить:
– Ну и что делать с этой реальностью, когда ты один?
– Я не один, – говорит он. – Ты ведь здесь.
Мотаю головой:
– Нет, пока не совсем.
Сжимаю камешек в руке: смешная пластиковая игрушка, деталька лего из прошлого.
Поднимаясь к Дане, натыкаемся на Риту – социальную работницу. Стоит, наклонившись вперед под углом в тридцать градусов, один глаз закрыт. Мы знаем, что это означает.
– Разве в наше время еще кто-то перегорает? – спрашиваю я.
– Да, но скоро они станут совершеннее.
– Мы должны сообщить, – говорю я.
Переглядываемся.
– Пусть сами разбираются, – отмахивается Мантас. – Это их проблемы.
Мы не хотим создавать хлопот Дане и потому не говорим, что на ее лестничной площадке стоит перегоревшая Рита. Рано или поздно датчики системы подадут сигнал, что с одним из биороботов случилась авария.
Я догадываюсь, что Дана знакома с Мантасом.
– А это не иначе Мантас, – говорит Дана, даже не приподнимаясь со своего стула в углу.
– Откуда вы знаете? – удивляюсь я, хотя должна была бы разозлиться. Я-то столько времени ломаю голову, как бы не потревожить Дану, когда приведу к ней Мантаса.
– Он – тот третий работник, про которого я рассказывала.
– А, – говорю.
Что мне еще остается?
– Растратчик времени, – прибавляет Дана.
– И давно Мантас растрачивает время у вас? – спрашиваю я.
Дана не отвечает. И Мантас не отвечает – улыбаются, и все. Он сидит рядом со мной, совсем близко. Так близко друг к другу мы садимся только в сейфе, но там не считается.
Я отодвигаюсь, но тут же об этом жалею. Он, наверное, почувствовал.
– Дана, – говорю я, – вот вы нам рассказывали…
– Откуда ты знаешь, что я Мантасу рассказываю? – Не вставая со стула, Дана подается ко мне.
Вижу, как она широко улыбается. Такая маленькая и живая. Впервые мы, три человека, улыбаемся втроем в одной комнате. Почти историческое событие, даже жаль, что свидетелей нет.
– Расскажите нам о тех временах, когда все жили без оболочки, – прошу я, и Дана начинает рассказывать.
* * *
Мы не прощаемся, выйдя от Даны, – обходим вокруг ее дома и идем в парк, туда, где я в прошлый раз встречалась с Алой. В парк мы идем просто так, беговых дорожек там нет, так что мы попусту тратим время. Нет рядом с ним и никаких зданий общественного назначения, например магазинов.
– Незарегистрированное свидание, – говорю я.
– Ага, – кивает Мантас.
– Будем надеяться, что датчики санитаров этого не зафиксируют.
Я впервые подумала про санитаров, что они – сторожевые псы. Хотя на самом деле они всего лишь выполняют свои скучноватые обязанности. Может, из-за этого они негативные?
В парке мы довольно долго болтаем. А потом с Мантасом что-то происходит. Он скидывает обувь и пускается бежать по земле – по земле под несколькими еще сохранившимися деревьями, покрытой тонким слоем травы. Мчится, кричит, вопит.
Спрашиваю, что это с ним, он отвечает, что хочет почувствовать каждую травинку и каждую ямку.
Разуваюсь и шагаю следом за ним. Повторяю каждое его движение, ставлю ногу туда, куда ступала его нога. Но я – резиновая и под собой чувствую только резину. Как будто у меня под ногами насыпаны поролоновые шарики, соломинки, мячики. Я со всех сторон защищена.
Странно – в парке ни одного санитара. Некому сказать нам, что мы перестарались и у нас повысится температура.
Мантас оборачивается и смотрит на меня. Смотрит, как я равномерно ставлю ноги, не вздрагиваю и не ойкаю, а мое лицо изо всех сил старается удерживать положительное выражение.
– Когда будешь без нее, почувствуешь то же, что и я, – говорит он и убегает дальше.
Вернувшись домой, узнаю́, что Ины нет. Мама стоит в дверях, она бледнее обычного.
– Ты была отключена, – говорит она.
– Прости.
Мама рассказывает, что Ина не пришла в себя после вшивания.
– Что-то у них разладилось.
– Что разладилось? – Я чуть не взвыла.
– Или будем разговаривать спокойно, или через блокноты, если ты по-другому не можешь.
– Хорошо, поговорим через эти дурацкие блокноты. Я и оттуда буду орать тебе в экран.
– Ори, если хочешь, только знай, что мне тяжелее.
Откуда ей знать, кому тяжелее. Ина всегда была со мной. Единственный живой человек в моей жизни. Мантас появился недавно, а она была всегда.
– Ты даже не виделась с Иной!
– Потому что она виделась с тобой.
– Что?
– Мне было рекомендовано не тратить напрасно ее энергию. Я видела, что вы с ней ладите. А мы могли поговорить и так.
И так – через блокноты.
Передо мной появляется Ала, я ее отключаю.
– Что это за новая дурацкая рекомендация? Не растрачивать энергию?
– Check it, – говорит мама. – Проверь.
Она отвечает вежливо, терпеливо, а я все время ору. Однако мне мама кажется не терпеливой, а тупой и холодной.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
